24 сентября – 100 лет со дня рождения 

Константина Дмитриевича Воробьёва 

(1919-1975), русского писателя

100-летие со дня рождения писателя Константина Воробьева отмечается в сентябре. Мы помним его по книгам «Это мы, Господи!» и «Убиты под Москвой».

В армии писал очерки для газеты армейской. И была в его статьях такая глубина, что после демобилизации Воробьева позвали в газету Московской военной академии. Оттуда получил он направление в Высшее пехотное училище. Миллионы мечтали попасть в роту кремлевских курсантов! Но тут началась война, и рота красавцев-мальчишек полегла под Москвой почти в полном составе. Тяжело контуженный под Клином Костя Воробьев очнулся в плену.

Полицейские — хуже немцев по жестокости. Ржевский пересыльный лагерь быстро открыл эту истину... Издевательства, унижения. 80 граммов хлеба в неделю. Снег на территории лагеря съеден. Он видел, как люди превращались в зверей...

Призрачный шанс выжить оставался лишь у того, кто вопреки всему не терял человеческого достоинства и чистил зубы щепкой, не зная, наступит ли для него завтрашний день. Из пересылки Воробьев попал в лагерь в Вязьме. Тут его неделю убивал, но не смог убить тиф. Потом был Смоленск, за ним следом — Каунас. Тут Воробьев решился на первый побег, но через час был схвачен, избит до полусмерти и вскоре отправлен в Саласпилс. Он понимал лишь одно: можно убить его, но не его гордость и не стремление к свободе, и с отчаянием самоубийцы совершил невероятное вторично: во время переброски пленников в лагерь смерти выбил окно в вагоне и «ушел».

В этот раз свобода длилась месяц. Найденного беглеца бросили в тюрьму в Паневежисе, а затем перевели в Шяуляй. Там их возили на работы. 24 сентября, в день рождения, Воробьев убежит в третий раз. Его жажда жизни и ненависть к рабству были неистребимы.

…Изможденный до предела, он лежал в лесу, глядя в равнодушное небо. Сил больше не было. Он вспоминал, как заключенные рвали на куски приведенную к ним полудохлую лошадь, и как немцы, назабавлявшись, прошивали толпу обезумевших людей и растерзанное тело лошади автоматными очередями. Вспоминал, с каким наслаждением втаптывали его голову в грязь красивые немецкие сапоги. Вспоминал лица тех, кто встречал смерть как облегчение.

И понимал, что сил жить у него уже нет, но в том, что он уйдет, не описав увиденного, это великий, черный грех... Ведь мир должен знать!..

  А еще он писал… Страшно и просто. В чудовищной мясорубке войны, перемалывающей тела, судьбы и души, он не находил ничего, что хоть как-то могло ее оправдать, и не уставал удивляться тому потенциалу человеческого, что оставался неубиваемым вопреки пыткам, лишениям, попранию достоинства. Война не отпускала его, даже завершившись...

  Всю жизнь Константина Воробьева, яркого представителя послевоенной прозы, можно  проследить по его произведениям. История страны в них тесно переплетена с судьбами простых людей. Воробьев писал о том, что пережил сам: коллективизацию, фронты Великой Отечественной, немецкий плен, партизанщину. И в каждом слове его прозы – правда.