175 лет со дня рождения В.В. Верещагина (1842-1904)

Верещагин - художник легендарной судьбы и славы. Для современников - и на родине, и в Европе - он не только выдающийся живописец, но и отчаянный революционер, порывающий с общепринятым в жизни и творчестве. Выдающийся талант и выдающаяся натура - быть может, как натура он даже значительнее и грандиознее, чем как талант. "Верещагин не просто только художник, а нечто большее", - записал Крамской после первого знакомства с его живописью и спустя несколько лет вновь заметил: "Несмотря на интерес его картинных собраний, сам автор во сто раз интереснее и поучительнее".

Верещагин никогда не писал по заказу, не склонялся на просьбы и увещевания, исходили ли они от властей, от критики или от публики. Человек обостренного до болезненности чувства достоинства, он более всего боялся потери независимости, того, что "последует, когда мне заткнут глотку деньгами", как он однажды выразился. Он не искал поддержки власть имущих, вообще избегал "писания и говорения с важными людьми", поскольку знал за собою особенность быть дерзким и даже грубым против воли. В официальных кругах ему платили тем же: относились недоброжелательно, находили сюжеты его картин тенденциозно-мрачными, а его самого готовы были числить главой нигилизма в русском искусстве. "Я буду всегда делать то и только то, что сам нахожу хорошим, и так, как сам нахожу это нужным", - Верещагин всю жизнь верен этому принципу и в творчестве, и в убеждениях, и в отношениях с окружающими. В русском искусстве он стоит особняком. У него нет непосредственных учителей и прямых последователей. Он не связывает себя приверженностью ни к какому художественному объединению, стоит вне партий и кружков, не ищет и не принимает ничьих наград. В 1874 году Верещагин публично отказывается от предложенного ему звания профессора Академии художеств, мотивируя это тем, что считает "все чины и отличия в искусстве безусловно вредными". Этот поступок получает широкий резонанс: по существу, Верещагин первый из русских художников, кто решается гласно, открыто, демонстративно поставить себя вне традиционных порядков, - делает то, "что мы все знаем, думаем и даже, может быть, желаем; но у нас не хватает смелости, характера, а иногда и честности поступить так же", - как прокомментировал его поступок Крамской

ПИСАТЕЛЬ И ЭПОХА

15 октября исполняется 120 лет со дня рождения 

известного писателя Ильи Ильфа.

В 1927 с совместной работы над романом «Двенадцать стульев» началось творческое содружество Ильи Ильфа и Евгения Петрова (который также работал в газете «гУДОК»). В 1928 году Илья Ильф был уволен из газеты из-за сокращения штата сатирического отдела, вслед за ним ушёл Евгений Петров. Вскоре они стали сотрудниками нового еженедельного журнала «Чудак»

Впоследствии в соавторстве с Евгением Петровым были написаны (см. Произведения Ильи Ильфа и Евгения Петрова):

• роман «Двенадцать стульев» (1928);
• роман «Золотой телёнок» (1931);
• новеллы «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» (1928);
• фантастическая повесть «Светлая личность» (экранизирована)
• новеллы «1001 день, или Новая Шахерезада» (1929);
• сценарий фильма «Однажды летом» (1936);
• документальная повесть «Одноэтажная Америка» (1937).

МАРИНА ЦВЕТАЕВА

Храмом музы серебряного века стал дом в Борисоглебовском переулке. Там жила Марина Цветаева, на чью долю пришлись все невзгоды прошлого столетия. Поэтесса прошла через войну, голод, аресты близких и смерть младшей дочери. Ее счастливая семейная жизнь с Сергеем Эфроном в московской квартире длилась всего три года. Позже Цветаева назовет себя женой в вечности и будет писать болезненные стихи о муже, даже не зная, где он. 

Она появилась на свет в самом сердце Москвы и сердцем ее стала. Первые стихи она написала в шесть лет, в 18 — выпустила блестящий сборник, затем вскружила голову Пастернаку и Мандельштаму.

"Это 9-я симфония Бетховена, — писал Андрей Белый. — Ей имя — Марина". 

Она — самый московский из всех поэтов. В 1914 году Цветаева поселилась в Арбатском переулке: маленький особняк — параллельная вселенная. Попадая сюда, проваливаешься, как Алиса в паранормальную страну чудес. Шкуры на полу, комната — музыкальная шкатулка, портреты Сары Бернар и Наполеона на стенах, старый рояль, который в Гражданскую войну будет выменян на несколько пудов муки. На восемь лет здесь поселилась сама поэзия. 

В огонь революции был брошен, как писала она сама, прошлогодний хворост — венки-слова. С ними и все, чем жила семья. Холод, голод, смерть младшей дочери Ирины стали новыми буднями поэтессы. Она колола дрова, таскала воду, варила мороженую картошку в самоваре. 

В советское время квартира Цветаевой превратилась в обычную коммуналку. Где-то здесь сушили детские вещи, а там — гремели кастрюлями. Сама Цветаева после революции напишет: "Все в этом доме, кроме души, замерзло. Антикварную мебель действительно пускали на дрова".

Потом будут Берлин, Прага, Париж, рождение вымоленного сына Мура, возвращение в Россию, арест мужа Сергея Эфрона и дочери Али, для которой поэтесса сушила морковь на радиаторе — тогда бушевала цинга — и передавала в лагерь. Бесконечные допросы сестры Анастасии. 

Перед смертью в Елабуге в 1941 году она писала: "Простите, не вынесла".

Сергей Эфрон, которого расстреляют через месяц, так и не узнал о гибели жены. Ариадна, любимая дочь Аля, выйдет на свободу после восьми лет лагерей, Мур погибнет на фронте, а московское пристанище главного, как считал Иосиф Бродский, русского поэта XX века в Борисоглебском — едва не попадет под ковш бульдозера. Но каким-то чудом его сохранят. Дом, который помнит Марину. 

ВЫ, ИДУЩИЕ МИМО МЕНЯ...

Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, — Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни, растраченной даром, И какой героический пыл На случайную тень и на шорох... И как сердце мне испепелил Этот даром истраченный порох. О, летящие в ночь поезда, Уносящие сон на вокзале... Впрочем, знаю я, что и тогда Не узнали бы вы — если б знали — Почему мои речи резки В вечном дыме моей папиросы,— Сколько темной и грозной тоски В голове моей светловолосой.

17 мая 1913

Марина Цветаева

Храмом музы серебряного века стал дом в Борисоглебовском переулке. Там жила Марина Цветаева, на чью долю пришлись все невзгоды прошлого столетия. Поэтесса прошла через войну, голод, аресты близких и смерть младшей дочери. Ее счастливая семейная жизнь с Сергеем Эфроном в московской квартире длилась всего три года. Позже Цветаева назовет себя женой в вечности и будет писать болезненные стихи о муже, даже не зная, где он. 

Она появилась на свет в самом сердце Москвы и сердцем ее стала. Первые стихи она написала в шесть лет, в 18 — выпустила блестящий сборник, затем вскружила голову Пастернаку и Мандельштаму.

"Это 9-я симфония Бетховена, — писал Андрей Белый. — Ей имя — Марина". 

Она — самый московский из всех поэтов. В 1914 году Цветаева поселилась в Арбатском переулке: маленький особняк — параллельная вселенная. Попадая сюда, проваливаешься, как Алиса в паранормальную страну чудес. Шкуры на полу, комната — музыкальная шкатулка, портреты Сары Бернар и Наполеона на стенах, старый рояль, который в Гражданскую войну будет выменян на несколько пудов муки. На восемь лет здесь поселилась сама поэзия. 

В огонь революции был брошен, как писала она сама, прошлогодний хворост — венки-слова. С ними и все, чем жила семья. Холод, голод, смерть младшей дочери Ирины стали новыми буднями поэтессы. Она колола дрова, таскала воду, варила мороженую картошку в самоваре. 

В советское время квартира Цветаевой превратилась в обычную коммуналку. Где-то здесь сушили детские вещи, а там — гремели кастрюлями. Сама Цветаева после революции напишет: "Все в этом доме, кроме души, замерзло. Антикварную мебель действительно пускали на дрова".

Потом будут Берлин, Прага, Париж, рождение вымоленного сына Мура, возвращение в Россию, арест мужа Сергея Эфрона и дочери Али, для которой поэтесса сушила морковь на радиаторе — тогда бушевала цинга — и передавала в лагерь. Бесконечные допросы сестры Анастасии. 

Перед смертью в Елабуге в 1941 году она писала: "Простите, не вынесла".

Сергей Эфрон, которого расстреляют через месяц, так и не узнал о гибели жены. Ариадна, любимая дочь Аля, выйдет на свободу после восьми лет лагерей, Мур погибнет на фронте, а московское пристанище главного, как считал Иосиф Бродский, русского поэта XX века в Борисоглебском — едва не попадет под ковш бульдозера. Но каким-то чудом его сохранят. Дом, который помнит Марину. 

Возвращение в жизнь - не обман, не измена.

Пусть твердим мы: "Твоя, вся твоя!" чуть дыша,

Всё же сердце вернётся из плена,

И вернётся душа.

Эти речи в бреду не обманны, не лживы,

(Разве может солгать, - ошибается бред!)

Но проходят недели, - мы живы,

Забывая обет.

В этот миг расставанья мучительно-скорый

Нам казалось: на солнце навек пелена,

Нам казалось: подвинутся горы,

И погаснет луна.

В этот горестный миг - на печаль или радость -

Мы и душу и сердце, мы всё отдаём,

Прозревая великую сладость

В отрешенье своём.

К утешителю-сну простираются руки,

Мы томительно спим от зари до зари...

Но за дверью знакомые звуки:

"Мы пришли, отвори!"

В этот миг, улыбаясь раздвинутым стенам,

Мы кидаемся в жизнь, облегчённо дыша.

Наше сердце смеётся над пленом,

И смеётся душа!